Понятием пути можно охарактеризовать и историю государства, и каждую человеческую жизнь. Кажется, что реальный жизненный путь непредсказуем, сложен, он определяется многими условиями, искажается непредвиденными препятствиями. Но человеческая душа чувствует, что существует особый, истинный путь. Люди верующие знают о нем более остальных, исповедуют его и твердо стоят в своем исповедании, повторяя слова апостола Павла: «Для меня жизнь — Христос» (Флп. 1, 21). Путь к истине — путь трудный, заставляющий в первую очередь познать и победить себя, но эта победа способствует победе надо всеми силами зла, затемняющими, искажающими наше бытие.
«Нам естественно желать победы над всем злом, которое окружает нас. Христос тоже хотел этой победы, и Он знал, что есть только один путь для нее — явить Себя на Кресте, был распятым нашего ради спасения. Если мы будем во всех наших скорбях следовать за Христом до конца — то чтобы ни случилось с каждым из нас и со всей Церковью, — прейдут события, которые сокрушат зло, и расточатся “вси врази” наши. Потому что Господь уже одержал над злом победу на Кресте, и мы приглашаемся войти в радость Его победы».
Приведенные слова одного из ежегодных Пасхальных посланий архиепископа Курганского и Шадринского Константина (Горянова) сегодня звучат особенно значимо не только во славу непреходящего православного Праздника Христова Воскресения. Но еще потому, что принадлежат они одному из выдающихся современных служителей Русской Православной Церкви, который в этом году отмечает свое 60-летие, 40-летие научной деятельности и 20-летие архиерейской хиротонии. Юбилей — это не только праздник, это особая, узловая дата, которую необходимо отмечать на жизненном пути каждому человеку для осмысления прожитого, сделанного, для подведения определенных итогов и постановки новых задач. Архиепископ Константин, несмотря на все свои ученые степени и звания, человек открытый, общительный, деятельный. Поэтому, наверное, он избрал и открытую, доступную своим духовным чадам форму осмысления этапа своей жизни в виде книги под Евангельским названием «И познаете истину» (Ин. 8, 32).
Эта книга — результат многолетних трудов человека, который в советское время, в сознательном возрасте, будучи ученым-медиком, кандидатом медицинских наук, по глубокой своей вере решил служить Православной Церкви и русскому народу. В 1983 году Олег Горянов, будущий архиепископ Константин, поступил в Московскую духовную семинарию, продолжая заниматься медицинской практикой. В 1986 пострижен в монашество, рукоположен во иеродиакона, иеромонаха ректором МДАиС епископом Александром (Тимофеевым). Окончив Московскую Духовную Академию, получил степень кандидата богословия. С 1990 г. был ректором Минской духовной семинарии, епископом Новогрудским, викарием Минской епархии, управлял возрожденной Новогрудской епархией. В 1996 году назначен ректором Санкт-Петербургской духовной академии и семинарии с титулом “епископ Тихвинский, викарий Санкт-Петербургской епархии”. С 1999 года профессор, зав. кафедрой богословских дисциплин. В 2003 году возведен в сан архиепископа, член нескольких академий (РАЕН, АПОБ, АНИС, ПАНИ, МАНЭБ, Академии интегративной антропологии и др.), председатель церковно-общественного совета по биомедицинской этике Московского Патриархата. Один из основателей и первый Президент межвузовской ассоциации «Покров», куда в настоящее время входит 50 гражданских и военных вузов страны, председатель попечительского совета первого в стране Народного Православного университета. Ныне правящий архиерей Курганской епархии.
Сегодня имя архиепископа Константина (Горянова) известно в России не только как многоуважаемого иерарха Русской Православной Церкви, талантливого организатора и созидателя процесса современного духовного образования, ученого-богослова, но и как православного проповедника и писателя. Его книга — результат многолетних трудов и размышлений, представляет собой сборник серьезных научно-богословских работ, глубоких исторических исследований, накопившихся за несколько десятков лет пастырского служения. Она особенно актуальна сегодня, когда кажется, что человечество приближается к последним временам, когда идёт дискредитация христианских ценностей, когда уничтожаются многие проявления жизни и превозносится идея смерти, когда правду и ложь обманом меняют местами. Сегодня, более чем когда-либо, необходимо говорить о пути к истине на языке современном, понятном многим, особенно молодежи и людям невоцерковленным, но не утратившим исконных стремлений души.
То, что это путь узкий и единственный, следует из названия, которое своей утвердительной формой и Евангельской проекцией обнадеживает любого человека в возможности и необходимости познания истины.
Несмотря на то, что книга состоит из нескольких самостоятельных разделов, она воспринимается не как набор обособленных работ ученого, но представляет собой органичную целостность, обеспеченную бескомпромиссной, доказательной мировоззренческой позицией писателя-богослова, не разделяющего историю России ни по эпохам, ни на периоды царствований.
Этот актуальный труд представляет серьезное исследование современности в контексте тысячелетней церковной и светской истории Руси-России, духовное осмысление прошлых трагических событий в жизни православного государства. В книге, обладающей богатым фактическом материалом, не только прослеживается неразрывная связь времен, общенационального единства в русле православной веры, но исследуются конкретные пути, даются неотложные, оптимальные методы решения задач в обеспечение независимости России как духовной и территориальной целостности в третьем тысячелетии. Поэтому особо актуально звучат слова Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II, произнесенные на открытии Богословской конференции Русской Православной церкви «Православное богословие на пороге Третьего тысячелетия», где, в частности, подчеркивалось: «ведь именно богословие, основывающееся на вере Церкви, является тем ключом, с помощью которого мы можем открыть шифр истории, осознать истинный смысл свершающихся исторических событий. И в наибольшей степени это справедливо тогда, когда речь идет о Великом Юбилее пришествия в мир Спасителя. «Слово плоть бысть и вселися в ны» (Ин. 1, 14) — именно это историческое событие, совершившееся в Вифлееме Иудейском две тысячи лет назад, стало переломным моментом в истории: Бог, пребывая Абсолютным и Неизменным, стал Человеком; не оставив вечности, Он вошел в самую гущу человеческой истории и возглавил ее... Во Христе восстанавливается вся человеческая природа в полноте ее проявлений, в том числе восстанавливается и преображается человеческая мысль, очищается человеческий разум... Актуальность Православного богословия не означает приспособления к духу века сего»1.
Концептуальное значение имеет первые две главы книги, куда включены статьи из диссертации и богословские труды архиепископа, представляющие собой тематические научные работы и доклады, сделанные Владыкой на международных и всероссийских богословских и научно-практических конференциях и чтениях. Символично, что открывает книгу статья, посвященая эсхатологическому учению в творениях Святых
Отцов и рассмотрению его значения в современном мире. Исследование проблемы эсхатологии в современном мире, исполненном страхами апокалиптического характера, архиепископ проводит на базе учений Мужей апостольских, ранних отцов Церкви и золотого века святоотеческой литературы. Ученый показывает несколько исторических теорий в рамках исследуемого вопроса, который, оставаясь во все времена покрытым тайной Божиего Промысла, в наибольшей полноте предстает в трудах святителя Иоанна Златоуста. Деликатно рассматривая вопросы конца мира в традициях православного учения, архиепископ дает возможность взглянуть на будущую судьбу человечества с надеждой, основывающейся на том, что во многом эсхатологические сроки зависят от человека, его веры и истинного упования.
В связи с этим антропологическая теория Виктора Несмелова, выдающегося русского философа, которому была посвящена диссертационная работа архиепископа Константина на тему: «Русская религиозно-философская антропология на рубеже XIX–XX веков: В. С. Соловьев и В. И. Несмелов.
Загорск, Троице-Сергиева Лавра, 1990», а в книге приводятся ее главы, преобразованные в самостоятельные статьи, представляется закономерным звеном духовного пути всего человечества, в котором непреходящее значение имеет каждый человек, каждая верующая душа.
О значении личности в историческом процессе на примерах жизни выдающихся наших православных соотечественников, которым выпало испытание жить в Смутные времена, говорится почти в каждой статье исторического раздела книги. Здесь обращает на себя внимание мощная, многоплановая статья «День победы», посвященная современному значению проповеднического подвига св. прав. Иоанна Кронштадтского, и статья «Да будет воля Твоя», об осознанном искупительном подвиге последнего русского Царя Николая II. Нравственные и физические подвиги автор книги исследует посредством полифонии, путем параллельного сопоставления судеб национальных духовных лидеров и исторических периодов нашего Отечества, выходящего по сей день из самых страшных войн, из беспросветных Смутных времен лишь с помощью Божией и верою народа православного. К сожалению, глухи часто оказывались русские люди к пророкам в своем отечестве, не услышали отца Иоанна, пошли за предателями Царя.
И только своею кровью, бесчисленными жертвам искупали эту свою роковую духовную глухоту.
Много помощи русскому человеку на трудном пути к истине может оказать православный пастырь. Мысли о воспитании будущего священника — болевой, насущной темой проходят в некоторых исследованиях книги. Это закономерные размышления священника, который 18 лет возглавлял духовные школы в Белоруссии и в России, в Санкт-Петербурге. Причем, видно, что личный опыт владыки Константина базируется на историческом опыте русского духовного образования.
В книге вообще много тем, в которых звучит тревога пастыря о будущем русской молодежи и русского народа, что свидетельствует об активной жизненной позиции архиепископа Константина, о значимости его дела в системе православного образования и определяется высокой научно-педагогической компетенцией и его писательским талантом. Художественные особенности литературного почерка Владыки на основании его творческих работ раскрываются и исследуются в литературно-критической статье В. Ефимовской «Копье Пересвета», размещенной в заключительной части книги.
Там же находятся благодарственные письма, поступавшие на имя Владыки от известных людей нашего времени по случаю торжественных событий, связанных с историей страны и в ознаменование вех личного жизненного пути выдающегося священника. Эти письма создают особый событийно-исторический фон и являются уникальными свидетельствами из жизни Русской Православной Церкви на рубеже тысячелетий. Так, например, конкретно говорится о деятельности архиепископа Константина на посту ректора Санкт-Петербургской духовной академии в благодарственном письме от 10 октября 2008 года, написанном преподавателями этого исторического учебного заведения: «Ваше Высокопреосвященство! Дорогой Владыко Константин! Позвольте выразить Вам от лица профессорско-преподавательской корпорации сердечную благодарность за Вашу многообразную и плодотворную деятельность на посту ректора Санкт-Петербургских Духовных Школ.
При Вашем участии в 1997 году было открыто иконописное отделение, на котором ныне обучаются 37 студентов. В 1998 году благодаря Вашим стараниям был вновь открыт Церковно-Археологический музей, а в 2000 году была проведена крупномасштабная конференция памяти В. В. Болотова.
С 1998 г. Вы возглавили процесс перехода Духовных Школ на двухуровневую современную систему богословского образования, а в 2006 г. состоялся первый выпуск Академии по новой программе и последний — по старой.
Благодаря этому процессу Семинария из среднего учебного заведения стала высшим, а Академия — уникальной аспирантурой, где лекции сочетаются с консультациями преподавателей и библиотечной работой студентов. Под Вашим руководством значительно повысился научный уровень диссертаций и публикаций Санкт-Петербургской Православной Духовной Академии, а журнал Христианское Чтение стал по-настоящему академическим»... Много добавляют зрительному образу пастырской деятельности и образовательного процесса размещенные в издании уникальные фотографии из личного архива владыки Константина.
Представленные в книге фактические материалы подтверждают, что процесс познания истины состоит не только из теоретических изысканий, но включает и практическую деятельность, сопровождающуюся проповедью догматического учения христианства и правил жизни духовной, в обеспечение заповеди Христа своим ученикам, говорившим им: «Идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святаго Духа, уча их соблюдать все, что Я повелел вам...» (Мф. 28:19–21). И сегодня актуальны слова преп. Иустина (Поповича): «Для нас, христиан, эта жизнь на земле — школа, в которой мы учимся, как можно обеспечить себе жизнь вечную и бессмертие. Ибо какая нам польза от этой жизни, если мы не можем ею приобрести жизнь вечную? Но чтобы с Господом Христом воскреснуть, прежде человек должен с Ним пострадать и Его жизнь прожить, как свою» (Преп. Иустин (Попович). Философские проповеди. — М., 2005. — С. 146). Книга архиепископа Константина (Горянова), интересная, не оставляющая читателя равнодушным, — тоже об этом. Это живая духовная школа, это современная жизненная наука, помогающая нам двигаться одним единственным путем — путем к Пасхальному Свету, в след за Христом к радос-
ти Его победы.
В честь Юбилея архиепископа Курганского и Шадринского Константина (Горянова) мы публикуем из его новой книги статью «Темы Благовещения и Боговоплощения в творениях Петербургских святых»,
за основу которой взят доклад, сделанный владыкой Константином на Всеправославной богословской конференции в Назарете.
Редакция журнала «Родная Ладога»
Темы Благовещения и Боговоплощения в творениях Петербургских святых
Темы Благовещения и Боговоплощения являются ключевыми аспектами христианского богословия, которые и определяют бытие Церкви и человека.
Эти темы не поддаются препарированию методами классической логики и не относятся к области так называемого позитивного знания, для которого все выходящее за его рамки является безумием (1 Кор. 1, 23). Любые рациональные схемы и методы познания рассыпаются в прах перед встречей с тайной Боговоплощения, так как никакой рациональный схематизм не может быть присущ явлению Жизни и никакой метод не в силах абстрактно познать тайну бытия Личностного Бога. Все неудачные попытки рационализировать тайну вошли в историю Церкви одним коротким словом — ересь. Осмысление этой тайны доступно лишь через причастие человека к этой Жизни, через единый модус бытия Бога и человека, который осуществляется в Церкви Христа. Святоотеческая мысль, все христианское богословие Православной Церкви как раз и исполнены жаждой подобного осмысления и стремления словесно выразить истину о воплощении Бога. Этой жаждой осмысления столь великой тайны жила и русская богословская мысль. На примере четырех подвижников благочестия XIX, начала XX вв., Святителей Феофана Затворника, Филарета (Дроздова), Игнатия (Брянчанинова) и св. прав. Иоанна Кронштадтского, мы попытаемся проследить как интерпретировала темы Благовещения и Боговоплощения богословская мысль Русской Церкви.
Епископ Феофан Затворник, в миру — Георгий Васильевич Говоров (1815–1894), после окончания Орловской духовной семинарии и Киевской духовной академии долгое время занимался преподавательской работой. Последовательно занимал должности ректора Олонецкой семинарии и Санкт-Петербургской духовной академии, а в 1859 году был хиротонисан во епископа Тамбовского; в 1866 году удалился на покой и ушел в затвор в Вышенской пустыни Тамбовской епархии, посвятив себя подвижническим трудам и богословию. Известен своими произведениями по аскетике, глубокомысленными поучениями, трудами по нравственному богословию и экзегезе Священного писания. Канонизирован на Поместном Соборе Русской Православной Церкви в 1988 году. Поводом к канонизации, по определению Собора, явились его труды как «просветителя, богослова, аскета и проповедника»2.
Св. Феофан Затворник (Говоров) рассматривает Благовещение как главенствующее событие в истории спасения человеческого рода, главенствующее в своей причинности. Церковь называет «святое Благовещение главизною нашего спасения, то есть его началом, источником, семенем, корнем...», так как «в следствии его уже были рождение, обрезание, сретение, возрастание премудростью и разумом, крещение, явление миру с проповедью и чудесами, страдание и крестная смерть, воскресение, вознесение на небо, ниспослание Святого Духа на апостолов, устроение апостолами всей Церкви Божией, обнявшей всю Вселенную, и нас достигшей»3. В этом Святитель и видит смысл слов праздничного тропаря «днесь спасения нашего главизна». Событие Благовещения Святитель поэтически сравнивает с зарей, — «когда Архангел в первый раз возвестил Преблагословенной Деве: радуйся, — тогда, можно сказать, только занималась заря радостного дня, имевшего воссиять впоследствии...»4. В событии Благовестия Пресвятой Богородице святитель Феофан переживает явление тайны, откровение предвечного совета. Он говорит о великой тайне благочестия, которая «приходит в явление, совет предвечный открывается, премудрость, сокровенная от века и от родов, провозвещается. Пришло время, и исполняется положенное от сложения мира»5. Несмотря на то, что явление тайны стало достоянием человечества, по своему характеру Благовещение глубоко мистично, так как сам механизм события остается загадкой для человеческой мысли, потому что «только Всевидящий Триипостасный Бог видел, как и почему, по благоволению Отца, Сын Божий должен стать сыном человеческим, и Дух Святой низойти и осенить к зачатию браконеискусную. Мир Ангельский и человеческий видит действуемое, исполняет повеленное, но не постигает совершающегося»6. В Благовещении происходит феофания, явление Триипостасного Бога, так как в этом событии участвуют все Три Лица Пресвятой Троицы. Святитель Феофан говорит о том, что в таинстве
Благовещения Бог Отец благоволил даровать нам Сына Своего, Сын идет сотворить волю Отца и Дух Святый нисходит, чтобы осенить Пречистую7. Именно в Благовещении начинает реализовываться Боговоплощение, именно в нем происходит кеносис — уничиженное снисхождение Бога Слова к людям, когда Он благоволил вместо образа Бога принять на себя образ раба и вместо божественной жизни жить жизнью богочеловеческой. Начало Боговоплощения, по мысли святителя Феофана, связано со «всесторонним самоуничижением. Единородный Сын Божий, который есть сияние славы и образ ипостаси Отца, идет себя умалить, зрак раба принимает, — глубоко нисходит, чтобы поднять глубоко падшего, и в уничижении, сокровенно, произвести благодатное устроение спасения»8. Пресвятая Дева, как говорит Святитель, «не видела в Себе совершенств, хотя ими украшены были ее душа и тело», поэтому «великое дело воплощения, сила которого простирается на всю вечность, прикрыто отовсюду глубоким самоуничижением и смирением, и совершилось в смиренной хижине плотника, в том городе, от которого никто не ждал ничего доброго»9. Из этого святитель Феофан делает глубокий нравственный вывод, о том, что «смирением, самоуничижением и в нас начинается дело спасения»10. Этим двум чувствам нас учит пример Божией Матери, но также событие Благовещение дарит нам «радость». «От Владычицы Богородицы, как наследие от матери детям, радость перешла ко всем христианам, и стала неотъемлемым их достоянием...»11. Святитель замечает, что есть немало вещей, которые радуют людей, но радость христиан совершенна и не сравнима ни с чем, так как поводом к ней является то, что «мы были в плену у врага, — и вот — искуплены честной кровью Господа. Мы были в узах и темнице греха и страстей; — и вот — выходим на свободу для делания добра. Мы были в болезненном расслаблении ума и сердца; — и вот получаем исцеление здравомыслия и обрученные на всякие добрые чувства. Мы были под гневом, как преступники; — и вот — снова принимаемся в милость Отца нашего небесного за помилование»12. Совершенство радости обуславливается тем, что через Благовещение «вдовствующая земля снова обручается небу»13. В Благовещении «жена предстоит от лица рода нашего, как начало благословения, потерянного женою. Пречистая Дева обретает благодать, которой лишила нас праматерь»14. В этом высказывании, сопоставляя Еву и Деву Марию, святитель Феофан проводит типологию, характерную для ранних Отцов Церкви, таких как Иустин Философ и Ириней Лионский, которые Богоматерь именовали Новой Евой, новой Матерью человеческого рода15. Поучая свою паству о значимости и величии этого праздника, святитель Феофан в своих приватных размышлениях отказывается от каких-либо рациональных рассуждений и находит созерцание как единственно верный способ сопричастия и сопереживания данному евангельскому событию, — «видя такое пресветлое Божье устроение о нас следует воззвать: да молчит всякая иная мысль человека, стой, созерцай, изумляйся, наслаждайся, пей это пиво, вечно новое, и не мешай взыграниям сердца твоего никаким посторонним помышлением»16.
Достоин внимания тот факт, что, выступая, большей частью, как аскет и учитель нравственности, епископ Феофан свои аскетические воззрения основывает на Боговоплощении, а точнее на кеносисе, умалении Бога Слова снишедшего к людям. Кеносис, как мы уже говорили выше, носит обоюдный характер и основан на взаимном самоуничижении. Так и любой, желающий следовать за Христом, должен умалиться и самоуничижиться, и Дева Мария, не видевшая, по слову Святителя, в себе совершенств, является тому примером. Только в таком самоуничижении, которое достигается последовательной аскезой, видит Святитель залог встречи Бога и человека.
Весьма интересны мысли относительно Благовещения великого русского богослова митрополита Московского и Коломенского Филарета (Дроздова), канонизованного Русской Православной Церковью в 1994 году. Святитель родился в 1783 году, после успешного окончания семинарии занимался преподавательской деятельностью17, был организатором и ректором Санкт-Петербургской духовной академии. Его проповедническая деятельность длилась 62 года, 50 из них в архиерейском сане18. Митрополит Филарет известен своей подвижнической жизнью, пастырскими трудами и своими глубокими богословско-научными работами, как в области догматического богословия, так и в области истолкования Священного Писания. Умер Святитель в возрасте 83 лет в 1867 году, снискав себе славу «московского Златоуста».
Рассуждая о тайне Благовещения, святитель Филарет, как и его современник епископ Феофан Затворник, указывает на непостижимый характер этого явления19. Высказывания Святителя подчеркивают антиномию (с греч.: противоречия в законе) данного события, — непостижимость не умаляется в свете всемирной известности факта Благовещения. «...Сия тайна, сокровенная от век и родов (Кол. 1, 26), превратилась во всемирную славу: но тем не менее и теперь еще остается тайной»20. Это событие не может являться предметом праздного любопытства, приобщение к этой тайне возможно только посредством веры — «тайна гонит от себя прочь любопытство по тому самому, что есть тайна. Она призывает к себе веру...»21. По мысли Святителя, как швартовка корабля не может быть успешной, если на побережье нет подходящей гавани, так и явления благодати и Сына Божия не реализовались бы в человеческой истории, если не обрели бы «достойное хранилище» в лице Божией Матери, — «Воистину благословенна в женах единственная Пресвятая Дева, которая представила Себя достойным хранилищем пришедшей с небес тайне, чтобы она не обратилась вспять, как наполненный сокровищами корабль от берегов, не имеющих пристани; — которая, быв возводима в превыспренний сан Богоматери, не попустила своему помыслу, ниже на один волос, подняться из глубины смирения; — которая умела обнять бесконечное Слово Божие столь малым словом человеческим; се раба Господня, буди мне по глаголу Твоему (Лк. 1, 38)»22. Святитель замечает, что слова Девы Марии есть то самое сокровище, которые небеса тысячи лет искали на земле, поэтому это событие носит обоюдный характер — «Радостным благовещением от неба приобретено благовещение от земли к небу, взаимно вожделенное»23.
Святитель Филарет замечает, что в этих словах «изрекло себя послушание веры»24. Синергия — это ключевой момент Благовещения, так как «под именем послушания разумеется последование воли человеческой, как сотворенной и зависимой, воле Божией, как творческой и вседержавной»25. По своей значимости согласие Девы Марии, выраженное словом «буди», уподобляется некоему второму творению, так как «слово твари низводит в мир Творца»26.
В этой короткой фразе реализуется «чистейшая и совершенная преданность Мариами Богу, волей, мыслию, душою, всем существом, всякою способностью, всяким действием, всякою надеждой и ожиданием»27.
Благовещение, как начало Боговоплощения, становится также и началом богопознания, так как «без познания Бога нельзя быть спасену и блаженну»28, поэтому «надобно, чтобы Сын Божий, когда Он водит открыты спасительное Богопознание нынешнему человеку, снизшел еще, и вступил в образы познания, ближайшие человеку; чтобы Слово Божие, не переставая быть Словом Божиим, вступило в образы человеческого слова; чтобы образ Бога невидимого, не преставая быть тем, что Он есть, вступил в образы видимые для ока земнородного ума; чтобы Он явился или в образах преходящих, — и вот откровения и видения Святых: или в образе пребывающем, — и вот воплощение Сына Божия»29. Из этой немного громоздкой фразы мы можем сделать вывод, что Богопознание невозможно без воплощения Сына Божия, Который и явил нам в Себе образ Бога невидимого (Кол. 1, 15). В противном случае «сокровище Богопознания лежит сокрыто во внутренности самого Божества», и оно «недоступно по недосягаемой высоте Его»30. Таким образом, трансцендентность Божества была явлена человечеству через Боговоплощение, и только через него человек может придти к Богу — «...и человек не может придти к Богу сам собою, без особенного, чрезвычайного низведения к нему силы Божией; — без такого посредства, которым бы расстояние между Богом и человеком было наполнено, разделение уничтожено, общение, ничем не пресекаемое, восстановлено; без посредства, которое бы с совершенным единством касалось обеих разделенных сторон, — Бога и человека. И такое посредство есть Богочеловек»31.
Парадоксально, но святитель Филарет утверждает, что воплощение Слова начинается не с события Благовещения, а имеет весьма древнюю предысторию32. Он считает, что обетование о избавлении рода человеческого от греха, проклятия и смерти, было дано человеку в Раю после его грехопадения. В этом обетовании Господь под Семенем Жены указывает на грядущее воплощение Сына Божия от Девы. Таким образом, «благовещение спасительного для человеков воплощения Сына Божия начато не Архангелом в Назарете, а Самим Богом в Раю: ибо там было провозглашено определение Божие о победоносном Семени Жены, о рождении Христа Спасителя от Девы»33. В подтверждение этой мысли Святитель Филарет указывает на тот библейский факт, что Адам, уразумев «тайну изречения Господня о Семени Жены», дает своей жене новое имя — Ева, которое означает жизнь, и «которое было бы совсем неблаговременно и неуместно, если бы не относилось к этой тайне»34. Святитель задается вопросом — почему это обетование не исполнялось в течение стольких веков, если благая весть о воплощении Сына Божия была провозглашена в «первые дни мира»? Отсутствие синергии Божественной и человеческой воли делало невозможным свободное принятие тварью своего Творца, так как «в твари одаренной свободой не достает готовности к принятию действия Божия, когда в ее воле недостает соответствия воле Божией»35. Таким образом, эта дарованная человечеству в Раю благая весть еще на протяжении многих веков реминисцировала в ветхозаветном предании и «неоднократно сияла в последующих откровениях пророческих»36. Необходим был достойный представитель человечества, чья бы воля была согласна с волей Бога, через которого реализовалась бы воля Предвечного Совета Пресвятой Троицы, поэтому, пишет Святитель, «тайное действие Провидения искало в роде человеческом и готовило благословенную в женах, которая бы могла своею чистотою божественную молнию привлечь, принять, вместить, удержать, не быв опалена огнем Божества, и таким образом через себя существенно усвоить всему человечеству благословение Христово»37. Вся ветхозаветная профития сконцентрировала свое внимание на конечный результат этого «изыскания», интуитивно и богооткровенно предчувствуя момент, когда Дева во чреве пришлет, и родит сына (Ис. 7, 14), ожидая то единственное творение, в котором будет достигнута цель тварного бытия, — всесовершенное единение с Богом.
Епископ Игнатий, в миру Дмитрий Александрович Брянчанинов (1807– 1867), в 1831 году принял монашество и, довольно быстро пройдя лествицу монашеских послушаний, долгое время был настоятелем Приморской Сергиевской пустыни, неподалеку от Петербурга, потом епископом Кавказским38.
В 1861 году он удаляется на покой и полностью отдает себя богословским трудам. Им были написаны ряд прекраснейших аскетических трактатов, таких как «Аскетические опыты», «Приношение современному монашеству», «Слово о смерти» и ряд других произведений, которые принесли ему славу «красы русского православного иночества»39. Канонизирован Русской Православной Церковью, как и епископ Феофан, на Поместном Соборе 1988 года. Поводом к канонизации, по определению Собора, явились его «глубокое богословствование, образ молитвенности и пример всецелой отданности для служения Богу»40.
Рассуждая о вочеловечивании Бога, святитель Игнатий именно в святости Богоматери и ее родителей видит необходимое условие реализации плана Творца по спасению погибающей твари. Дева Мария была нравственно предуготована праведностью своих родителей, и ее собственная праведность зиждилась на добродетелях, — «Родившись от праведных родителей, Богоматерь проводила и сама жизнь самую праведную. Чистота и смирение были главнейшими ее добродетелями»41. Это и послужило тому, что «рожденная от святых супругов, Дева соделалась Богоизбранным и Богоосвященным сосудом, в который вселился Бог-Слово, в котором это Слово-Творец всего видимого и невидимого — благоволением Отца, при содействии Духа, послужило семенем при посредстве творческой силы Своей, вочеловечилось»42. Часто в размышлениях святителя Игнатия мы встречаем антиномичные утверждения и типологические сравнения, призванные подчеркнуть непостижимость тайны Боговоплощения, — «Родившийся от Марии Богочеловек соделал Деву Материю, а Матерь сохранил Девою. Бог и Творец Девы соделался ее Сыном, пребывая ее Богом и Творцом. Соделавшись ее Сыном, Он соделался ее Искупителем и Спасителем. Первый Адам без участия жены произвел жену; Приснодева без участия мужа зачала и родила Нового Адама»43. И у святителя Игнатия мы встречаем типологию «Нового Адама», выраженную за 17 веков до него св. Иринеем Лионским. Святитель Игнатий замечает, что «сошествие Святого Духа на Приснодеву совершилось дважды»44. Первый раз «сошел на нее Святый Дух после благовестия, произнесенного архангелом Гавриилом, очистил ее, чистую по человеческому понятию соделал благодатно-чистою, способную принять в себя Бога-Слово и соделаться его Матерью»45, второй раз сошел «Святый Дух на Деву в день Пятидесятницы, когда Он сошел на святых Апостолов, с которыми Богоматерь неразлучно пребывала по вознесении Господа на небо»46. Оба эти сошествия Святого Духа важны для спасения, так как в первом случае речь идет о рождении Бога-Слова, а во втором — о рождении Церкви. Задаваясь вопросом о значимости Благовещения, Святитель говорит, что исключительная значимость этого праздника обусловлена тем, что «Богоматерь принесла Богочеловеку возвышеннейшее телесное служение и возвышеннейшее служение духа»47, тем самым, положив главизну, начало нашего спасения, открыв нам путь вечной жизни, не ограниченный естеством.
Удивительно, но в богословии святителя Игнатия Благовещение непосредственно связывается с сошествием Святого Духа. Можно даже утверждать, что для Игнатия факт Благовещения — это, в основном, вопрос пневматологии. Стержнем события является не весть Ангела сама по себе, а сошествие Духа. Первое дарование человечеству Святого Духа связано с воплощением Бога-Слова, второе — с рождением Церкви. Таким образом, личность Девы Марии является как бы посредствующим звеном в принятии человечеством дара Духа Святого.
Другой подвижник благочестия протоиерей Иоанн Кронштадтский (Иоанн Ильич Сергиев), настоятель Андреевского собора в Кронштадте, получил широкую известность как крупный благотворитель, основавший для нищих «Дом трудолюбия», и как великий молитвенник, по молитвам которого известны множество исцелений. Канонизирован Русской Православной Церковью в 1989 году. К сожалению, его литературные труды попрежнему затмеваются в свете его славы как великого пастыря. Между тем его дневник «Моя жизнь во Христе» и ряд его поучений представляют исключительный интерес в богословском плане. Именно в них Благовещению и Боговоплощению отведено центральное место.
Для праведного Иоанна Кронштадтского тайна Благовещения неразрывно связана с тайной вочеловечения Бога и рассматривается исключительно в связи с Боговоплощением. Через девственное материнство Марии Бог вырывает человечество из объятий смерти, исполняет ожидание всего человечества и дает начало всеобщему преображению. В связи с этим Иоанн Кронштадтский восклицает: «Возвеличите чистыми сердцами и устами Матерь Божию, возвеличенную и превознесенную над всеми тварями, Ангелами и человеками, возвеличенную Самим Богом, Творцом всякой твари, и помните, что таинство воплощения и вочеловечения Сына Божия совершилось для нашего спасения от греха, проклятия, праведно на нас изреченного в начале от Бога за грехи, и от смерти временной и вечной»48. Кронштадтский пастырь задается вопросом, что возвышает Деву Марию на столь несравненную высоту, что послужило причиной Ее богоизбранничества? «Три величайшие добродетели: смирение, чистота и пламенная любовь к Богу, чуждая всякой любви земной, вещной. Она сама исповедует, что Господь призрел на смирение рабы своей (Лк. 1, 48)»49. В связи с этим образ Божией Матери у Иоанна Кронштадтского становится нравственным образцом, примером для подражания: «Поучимся, — говорит он, — у Пресвятой Девы кротости, смирению, чистоте помыслов и чувств, совершенной любви и преданности Богу, терпению скорбей... Учитесь у Матери Божией всякой добродетели...»50.
Воплощение Бога, факт соединения Божественного и человеческого, стали возможными лишь в акте свободного волеизъявления Девы Марии, своим согласием распахнувшей человечество для принятия Сына Божия — Слова, потенциально соделавшей каждого человека нерукотворенным храмом Божества, — «Через Благовещение Бог снисшел на землю, стал Богочеловеком на всю вечность, чтобы обитать в человеках, жить в них, как в Своих храмах нерукотворенных»51. Совершенная радость Благовещения состоит еще и в том, что в словах Архангела: Радуйся, Благодатная, Господь с тобою, благословенна Ты в женах — заключается вся полнота сотериологии, подобно тому, как в зерне уже содержится вся возможность жизни. «Какая неизреченная радость для всех! Бог во плоти грядет на землю, и Сам будет обитать между человеками; возвестит им тайны спасения, просветит их небесным светом, оснует Церковь на земле, ниспошлет Духа Святого, преподаст Таинства спасительные и Заповеди верующих в Него, подаст им все средства ко спасению; принесет Себя в жертву Отцу Небесному во искупление всего мира и вкусит смерть крестную и Своей смертью сокрушит жало смерти нашей, — воскреснет из мертвых и всем подаст воскресение, вознесется на небеса и всем отверзет заключенное небо. О, сколько благ неоценимых возвещено и дано нам через благовещение архангельское Деве Марии, — восклицает Иоанн Кронштадтский, — «через мудрое и верное принятие Ею сего благовестия и через зачатие и воплощение от Нея Духом Святым Сына Божия!»52
Достоин внимания тот факт, что у св. Иоанна Кронштадтского не выражена какая-либо богословская система, как, например у св. Феофана Затворника. Однако св. Иоанн Кронштадтский выражает богословский опыт, — свой опыт жизни во Христе и со Христом, что придает его богословию теоцентрический характер. В основе этого теоцентризма лежат как раз два великих таинства — Благовещения и Боговоплощения, и примером данному утверждению служат его проповеди, в которых этим событиям уделено первостепенное внимание.
Таким образом, на примере четырех подвижников благочестия XIX и начала XX вв. мы можем сделать заключение о том, что темы Благовещения и Боговоплощения занимали центральное место в сотериологии (учение о спасении) вышеуказанного периода, являясь постоянным источником проповеднического вдохновения и отправными точками любого богомыслия.
Эти стержневые темы, как мы видели, русская богословская мысль интерпретировала строго в рамках святоотеческого предания, являя себя достойной наследницей греческих отцов Церкви, тех, кто своим богословским гением, верой и любовью служили Христу и Его верному стаду.
1 Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II. Слово на открытие конференции. // Богословская конференция Русской Православной церкви. Православное богословие на пороге Третьего тысячелетия. Москва, 7–9 февраля 2000 г. Материалы. — М., 2000. — С. 5–7.
2 Поместный Собор Русской Православной Церкви. Материалы. — Изд. МП, 1990. — С. 144.
3 Феофан (Говоров), еп. Слова на Господские, Богородичные и торжественные дни. — М., 1883. — С. 97;
4 Феофан (Говоров), еп. Небесный над нами покров святых и уроки от лица их во дни празднственного чествования их. — М., 1893. — С. 112.
5 Феофан (Говоров), еп. Слова на Господские, Богородичные и торжественные дни. — М., 1883. — С. 98.
6 Там же. — С. 98.
7 Феофан (Говоров), еп. Слова на Господские, Богородичные и торжественные дни. — М., 1883. — С. 97.
8 Там же. — С. 98–99.
9 Там же. — С. 99.
10 Там же.
11 Там же. — С. 102.
12 Там же. — С. 102–103.
13 Там же. — С. 89.
14 Там же. — С. 90.
15 См. Ириней Лионский. Против ересей. Кн. 4, 33 , 11.
16 Собрание писем святителя Феофана. Вып. 4. — М., 1899. — С. 33 .
17 Христианство. Энц. словарь. — М., 1995. — С. 112–113.
18 Кременецкий П. Слава Богоматери (по проповедям митр. Московского Филарета). — М., 1900. — С. 111.
19 Филарет (Дроздов), митр. Слова и речи. — М., 1848. Ч. 1. — С. 148.
20 Там же.
21 Филарет (Дроздов), митр. Слова и речи. — М., 1848. Ч. 1. — С. 148.
22 Там же.
23 Там же. — С. 153.
24 Там же. — С. 154.
25 Там же. — С. 155.
26 Там же. — С. 157.
27 Там же.
28 Там же. — С. 149.
29 Там же.
30 Филарет (Дроздов), митр. Слова и речи. — М., 1848. Ч. 1. — С. 148.
31 Там же. — С. 150.
32 Кременецкий П. Слава Богоматери. — М., 1900. — С. 13.
33 Там же. — С. 16.
34 Там же. — С. 15.
35 Там же. — С. 16–17.
36 Там же. — С. 17.
37 Там же. — С. 17.
38 Флоровский Г. прот. Пути русского богословия. — Париж, 1937. — С. 393.
39 Христианство, Энциклопедический словарь. — М., 1993. Т. 1. — С. 568.
40 Поместный Собор Русской Православной Церкви. Материалы. — Изд. МП, 1990. — С. 144.
41 Игнатий (Брянчанинов), еп. Собр. сочинений. — СПб., 1886. Т. 4. — С. 413.
42 Там же. — С. 412.
43 Игнатий (Брянчанинов), еп. Собр. сочинений. — СПб., 1886. Т. 4. — С. 412.
44 Там же. — С. 414.
45 Там же.
46 Там же. — С. 415.
47 Там же. — С. 363
48 Сергиев Иоанн, прот. Полное собрание сочинений. — СПб., 1896–1901. Т. 1. — С. 454–455.
49 Там же. — С. 456.
50 Сергиев Иоанн, прот. Полное собрание сочинений. — СПб., 1896–1901.
51 Т. 7. — С. 13.
52 Там же. — С. 11.
Список использованной литературы:
Игнатий (Брянчанинов), еп. Собр. сочинений. — СПб., 1886. Т. 4.
Ириней Лионский. Против ересей.
Кременецкий П. Слава Богоматери (по проповедям митр. Московского иларета). — М., 1900.
Сергиев Иоанн, прот. Полное собрание сочинений. — СПб., 1896–1901.
Собрание писем святителя Феофана. Вып. 4. — М., 1899.
Феофан (Говоров), еп. Небесный над нами покров святых и уроки от лица их во дни празднственного чествования их. — М., 1893.
Феофан (Говоров), еп. Слова на Господские, Богородичные и торжественные дни. — М., 1883.
Филарет (Дроздов), митр. Слова и речи. — М., 1848. Ч. 1.
Флоровский Г. прот. Пути русского богословия. — Париж, 1937.
Христианство. Энциклопедический словарь. — М., 1995. Т. 1–3.
