Старинный храм с избытком был наполнен богомольцами. И каждый, кто пришел в этот праздничный день в Крестовоздвиженский собор, побывал возле чтимой петрозаводчанами иконы святителя Николая, принеся к ней свою сердечную молитву.

Поблагодарив народ за совместную молитву, Архиепископ Мануил в своем слове обратился к житию святого, который своими молитвами спасал бедных, тонущих, оклеветанных. Врачуя души приходящих к нему людей добротой и кротостью, святитель был в то же время непреклонным перед воинствующей неправдой. По преданию, на I Вселенском соборе 325 года в Никее, распалясь ревностью о правде, он даже «заушил» еретика Ария.

Икона свт. Николая и сегодня есть во многих домах, как это было в прошлые столетия, когда сложилась поговорка «Нет иконы без Николы». На Руси множество соборов, монастырей и церквей посвящено святого, чтимому за вечное предстательство пред Господом о всех людях. Чаще всего ставились храмы святителю на торговых площадях русскими купцами, мореходами и землепроходцами, почитавшими чудотворца Николая покровителем всех странствующих на суше и море. Никольская часовня стояла до революции и на петрозаводской пристани. Десятки Никольских храмов были построены в Олонецкой губернии, но сохранились немногие — в Сортавале, Кеми. В наши дни в Карелии вновь возводятся Никольские храмы, Они построены в Повенце, п. Пяозерском, Эссойле, строится Никольская церковь в п. Нюхча Беломорского района.

*  *  *

В сегодняшний день торжества православной веры, со скорбью читаются обнародованные в Интернете результаты недавнего всемирного опроса, констатирующие, что Россия стала самой нерелигиозной страной в Европе – около 50% населения назвали себя религиозными и только около 7% – очень религиозными. Именно к нам, маловерным, обращены сегодня слова митрополита Антония (Храповицкого), сказанные еще в 1896 году в Казанском кафедральном соборе Санкт-Петербурга в день Святителя Николая Чудотворца и тезоименитства Государя Императора Николая II. Вчитаемся внимательно в эти назидательные пастырские слова. Раскроем для себя, наконец, наше истинное призвание.

Этими и дальнейшими словами Господь наш определяет свойства не только истинного пастыря, но и добрых овец, ибо не все следуют за добрым пастырем, как и за Христом пошли далеко не все иудеи. «Вы не верите, — говорил им Господь, — ибо вы не из овец Моих, как. Я сказал вам» (26). Добрых пастырей Христовых, к которым св. Церковь относит слова сей притчи, было и есть, и будет очень много, но не много овец следовали за большинством из них, так что подвиг пастырский, подвиг святителей Божиих по большей части был подвигом сиротства, терпения, изгнания. Такая участь постигала многих великих учителей вселенной, заменяя их кратковременную (при жизни их) славу, например, св. Григория Богослова, Иоанна Златоуста, Максима Исповедника, Филиппа Московского, Германа Казанского. Их современники в лице знатнейших и сильнейших были «не от овец Христовых» и потому не шли за посланными от Него пастырями.

В наш маловерный век еще неохотнее идут словесные овцы к своим пастырям, хотя и не святым, но все же искренно преданным вере евангельской, осуждая последних за присущие человекам слабости. Не радеют они и о почитании пастырей святых, хотя и усопших, но молитвенно пребывающих с живущими на земле. Разве только простолюдины, да уцеломудренные скорбями женщины и старцы прилепляются душою к памяти святых, а обычный человек нашего времени почти разорвал уже свою духовную связь с историей св. Церкви, так что и весь месяцеслов святых, содержавшийся целиком и безошибочно в памяти наших предков, для сынов истекающего столетия теряет свое возвышающее значение.

Но вот настает день Святителя Николая. Какая-то непонятная сила вливает в сердца жажду молитвы. Пустеющие храмы наполняются богомольцами, все чувствуют в душе своей христианский праздник, т. е торжество веры, любви, примирения и прощения. Исчезает обычная сухость настроения. Сын западнического просвещения перестает чуждаться молящегося простолюдина. Он даже ощущает внутреннее желание побыть истинно православным, русским. Усваивает в сей день давно покинутые им обычаи отеческого благочестия: подаст бедному, поставит свечу, приложится к образу, не с брезгливостью, не с видом снисхождения, но с оттенком сердечного умиления, смутно чуя, какое величие любви и святости содержится в жизни пренебрегаемой им Церкви.

Что чувствуют в сей день простолюдины, эти постоянные гости Божественной вечери, собираемые Его слугами на распутиях и стогнах и халугах? (Лк. XIV, 23). Вместо ответа довольно будет предложить вопрошателю стать около иконы св. Николая в храме, чтобы видеть море слез и целую бурю молитвенных воздыханий, увидеть проявление той силы, которая хранила и будет хранить святую Русь незыбленную в ее нуждах, скорбях, искушениях и падениях.

Но почему же эта сила так мощно проявляется в день Святителя Николая? Почему этот угодник Христов и именно в русской земле прославился паче причастник своих? В чем заключается тайна его воздействия даже на маловерные души, сокрушаемые умилением пред его памятью, как ледяные глыбы под лучами весеннего солнца? Что это за великий пастырь, которому готовы повиноваться даже те овцы, что не суть от двора Христова? Понять эту тайну можно через рассмотрение свойств жития Святителя по сравнению его с житиями других угодников. То были по большей части мужи скорбей, мужи подвига мученического или отшельнического, или же мученики человеческой неблагодарности и ненависти. Им давно сказал Господь, что будут они ненавидимы всеми за имя Его; да и самую память о них Он нам оставил для совершенствования в терпении, в крестоношении, да «и мы толик имуще облежащ нас облак свидетелей... терпением да течем на предлежащий нам подвиг» (Евр. XII, 1). Не было чуждо скорбей и житие Святителя Николая; не было оно исполнено роскоши или веселья. Напротив, история сохранила нам повествование о его посте, бдениях, трудах и вообще суровом образе жизни. Но все же эта жизнь пребывала подвигом победы. Побеждающая любовь — вот отличительное свойство сего, исполненного чудотворений, приснопамятного жития. Законы природы уступали силе его любви. Буря морская стихала по его слову. Пространственные ограничения исчезали по его желанию, и что всего непонятнее — человеческая ожесточенность смягчалась под влиянием его заочного чудодейственного внушения.

Одним словом, всякий подвиг любви, который принимал на себя Святитель, приводился к желаемому завершению вопреки законам общественной жизни и даже самой природы. Очевидно, что Господь, прославляющийся в скорбях других святых угодников, благоволил прославить Себя во святом Николае радостью побеждающей любви. Раскрывая нам Свой закон как учение креста и лишений, Господь открывает нам через сего Святителя, что этот путь креста и лишений есть в то же время путь духовных радостей, путь победы, путь торжествующего братолюбия и прощения. Премудрое попечение Божие о спасении нашем не замедлило оправдаться, ибо вот все мы видим и подтверждаем, что это прославление победы Его во святом угоднике покорило даже холодные сердца современников наших и всех объединило не только в его прославлении, но и в некотором усвоении его духа, что особенно ценно в наш греховный век.

Во времена прошедшие сердца всех христиан привлекались и к подвигам отшельников, и к мученичеству страстотерпцев; нынешним христианам эти кресты кажутся слишком суровыми и страшными. Лишенные всякой ревности к Богу, многие из нас не решаются и приблизиться к памяти мучеников и преподобных. Знают они, что милость и прощение обретет всякий кающийся, но на самое покаяние нет у них решимости, а входить в храм «с двоящимися мыслями» (Иак. I, 8) они не дерзают и потому замыкаются в собственном своем ожесточении, не надеясь на победу в себе добрых чувств над злыми. И как часто случается, что пренебрежительное кощунство русского человека над верой и молитвой есть лишь прикрытие глубокого презрения к себе, к своему нравственному бессилию, к своим падениям! Пусть спасаются люди подвига и самоотречения, а мы, преданные честолюбию и чувственности, какие богомольцы? — так думают о себе эти люди.

Но вот приходит сегодняшний день, когда Господь и для них находит средство надежды и умиления, день торжествующего милосердия. Конечно, люди эти, называющие себя образованными, по большей части и не знают ни жития, ни свойств духа Святителя Николая, но вид торжествующего народа воскрешает в их сознании целостный облик православного благочестия, прощающего, смиренного, надеющегося. Они видят, как грешнейшие из сынов народа русского в сей день озаряются надеждой, что св. Николай, столь дерзновенный предстатель наш у небесного престола, не пренебрежет и малым вздохом нашей покаянной молитвы, не отринет и скудной милости, приносимой хотя бы и не совсем чистыми руками. Всякая скудость наша восполняется духовным богатством Святителя, всякая борьба, обращенная к его помощи, почерпает от него силы к победе.

Вера в эту победу так сильно проявляется в сей день в сознании народном, что невольно охватывает собою и сынов западнического воспитания, соединяя их в общей молитве. Радуются ныне сугубо люди благочестивые, проходящие подвиг борьбы и поста. Утешаются скорбные душою меньшие братья Христовы. Ликуют вместе с ангелами ревнители славы Его на земле, убеждаясь, что не всегда и не везде святая любовь будет встречаема ненавистью, милосердие покрываться неблагодарностью, неправда торжествовать, порок оставаться необличенным. Потому так и любят русские люди икону Святителя Николая с мечом и церковью в руках, что в ней изображается их надежда на торжество истины, веры, любви и прощения. Это не торжество силы, не казнь еретиков, не избиение врагов, чего всегда домогались латины, но торжество правды, прощающей и через то побеждающей. Поэтому неправы неразумные ругатели русского народа, вышедшие из ложесн его, но не бывшие от него (1 Иоан. II, 19), когда они утверждают, будто русские люди понимают веру Христову лишь как тупое терпение да ожидание загробного возмездия, а на настоящую жизнь смотрят чрезвычайно мрачно, как на царство сплошного зла.

Конечно, русские люди, как истинные последователи евангельского учения, чужды тех неразумных надежд своих ложно-просвещенных руководителей, в силу которых последние думают, будто некогда на земле будет рай, исчезнет грех, и останутся только счастье и добродетель. Справедливо и то, что народ наш, согласно с действительностью и словом Божиим, помнит, что мир лежит во зле, но он знает, что зло, постоянно возникая в сей жизни, постоянно же бывает и побеждаемо, обличаемо, казнимо. И он никогда зла не называет добром, не поклоняется ему, не хвалит его, как это часто делают люди образованные; но, веруя в увенчание добра и истины, поклоняется мученикам истины Христовой, благоговеет пред ее крестоносцами, жадно отыскивает добровольных страдальцев-подвижников и утешается духовным обликом Святителя Николая, веруя твердо, что его победоносная мощь призывается в молитвах и поныне является решительницею борьбы добра со злом, одолевая последнее и прославляя первое.

Впрочем, и помимо этого и прочих небесных утешений при виде зла, часто торжествующего в жизни, народ русский имеет утешение и на земле. Окружая благоговейным чествованием подвижников и страдальцев, а также и носителей благодати Божией и церковных полномочий, народ русский чтит и любит еще одного человека, в котором всегда олицетворяет торжествующую правду, торжествующую любовь и милосердие, соединенное уже не с нравственною только, но, кроме того, и с внешнею силою и величием. Этот человек есть белый, православный царь, день ангела которого мы ныне празднуем вместе с памятью Святителя Николая. Совпадение это, поистине, знаменательное, ибо какое место Святитель Николай занимает в духовной жизни народа и общества, такое же занимает у них представление о царе русском в жизни общественной, гражданской — представление о милости и правде и их победе. Здесь опять общество сходится с народом в единодушии и единомыслии… Всякая общественная беда или неправда находит в сердце народном примирительный отклик при одной мысли, что если царь узнает об этом, то неправда истребится и правда снова восторжествует.

2007 год